В некотором царстве, иностранном государстве, среди непроходимых болот и дремучих лесов, на хуторе Зесер-Сала, , в одной очень бедной крестьянской семье жили были две сестрицы и случилось там диво дивное, чудо великое, а давно это было или не давно не помню, говорят аж в середине прошлого века.

   Однажды, испросясь родительского дозволения, пошли сестрицы на озеро лебедей покормить да покупаться, собралась большая ватага ребятишек - подошли еще ребятишки с соседних хуторов.

   Долог путь или короток, да за разговорами путь к озеру прошел не заметно.
Только ватага бросилась к воде, как из прибрежных камышей кто то как выскочит и прямиком в лес. Только его и видели. Ребятишки перепугались и расхотели купаться а самые маленькие и плаксивые запросились домой. Как только они ушли, сестрицы смело зашли в воду и стали плескаться и звать к себе лебедей. Лебеди подплыли все кроме одной лебедушки, с черным пятнышком на крыле. Она пугливо озиралась и к сестрицам подплыть не осмеливалась. Пелагеюшка посмотрела в глаза лебедушке, а они такие печальные о чем она не преминула поведать сестрице, смотри дескать лебедушка чем то расстроена, может случилось с ней чего...
   Покупались, отдохнули и только собрались идти домой как налетела туча черная и пошел дождь с грозой и молнией: то Илья пророк на колеснице раскатывал да бесов молнией гонял. Те так из под колес колесницы и выскакивали.
   Спрятались от дождя сестренки под развесистой липиной, да тут и лебеди вышли из воды собрались вокруг сестриц и сними та приметная лебедушка, ластиться к ним головой кивает, как что-то сказать хочет да не получается. Подивились этому сестренки, а что надо понять не могут. Как только дождь закончился лебеди ушли в воду корм добывать, а приметная лебедушка осталась. Взяла за подол платьица Пелагеюшку и повела вдоль берега.
   И тут в кустах они увидели гнездо лебединое, а в ней только скорлупки пустые а гусят не видно, понятно стало девочкам что разорил кто то гнездо лебяжье не побоялся взять грех на душу. Ибо рядом с гнездом был огромный след человеческой ноги.
   Опечалились сестрицы и пошли домой , рассказали об увиденном батюшке.
   Он призадумался, ничего не сказал, а на утро. Воткнув за пояс топор ушел на Маринзее- озеро так называлось, пришел только под утро следующего дня. Молча поел попил и лег на полати спать. Вечером, также молча собрался и снова ушел к озеру.
   Сестрицы обеспокоились и не знают что и подумать, спрашивают бабушку она тоже не знает что и сказать.

   К утру батюшка вернулся заметно повеселевшим.
   Сестрицы бросились к нему с расспросами он ответил: «чуток попозже» передохнул и и повел за собой в хлев : и что же они увидели- в корзине на соломенной подстилке знакомая лебедушка а рядом два маленьких лебеденка ……
   Сестрицы кинулись с расспросами к батюшке что да как, он вздохнул и сказал что это проделки дикого Ганса, оказывается так называли заблукавшего в местных лесах немецкого солдата еще с прошлой войны, росту он огромного метра два с половиной, весь обросший с огромной рыжей бородой до пояса, одет в шинель железнодорожника, на голове суконная шапка, тоже железнодорожника, за поясом граната, похожая на увесистую железную скалку ,а вместо котелка привязана немецкая каска , за спиной карабин, зимой и летом ходит босиком.

   Редко кому его удавалось видеть, говорят что в эти леса он пришел из далекого Гулбене, да так и осел в здешних лесах: днем отсыпался а ночью или бродил по хуторам пугая собак, или же разбирал мосты и железную дорогу, меняя рельсы и гайки на сало и хлеб у хуторских мужиков. Несколько раз его подгулявшего видели не в менее развеселой компании с цурюпопиками и лешаками, когда они срывали флаг на местной управе, пытаясь его заменить на немецкий, наигрывая при этом на губной гармошке модный когда-то фокстрот.

   Сердобольные хуторянки всегда оставляли на ночь хлеб или другую снедь для, того чтобы хоть как-то подкормить бывшего солдата, а на Лиго мужики даже оставляли жбаны с пивом. Не брезговал Ганс и рыбалкой: иногда жарил на костре лягушек, мышей. Вот и в этот раз он украл маленьких лебедят за что был жестоко бит местными мужиками. А буквально вчера его гонял с трезубцем водяной за очередной отказ жениться на одной из дочерей водяного, самой младшенькой и любимой в семье русалочке.
   С той самой поры все реже стало слышно про Дикого Ганса.
То ли он стал более осторожен и боялся попадаться на глаза людям, то ли , как говорят люди женился на одной из кикимор проживающей в лесу возле хутора Яумнеши. А скорее всего он перебрался к себе на родину в Германию, потому что, то и дело, стало слышно про участившиеся аварии на железных дорогах в Германии, или про обрушившиеся мосты во Франции.
   И очевидцы всегда пренепременно утверждали что рядом видели огромного верзилу в черной шинели и черной шапке на голове.
   Видели его и машинисты маневровых бригад , когда ночью под прожекторами тепловозов что то огромное и черное прыгало с железнодорожной колеи.

   С той поры на хуторе стало спокойно, лебеди с маленькими лебедятами плавали по озеру, а сестренки кормили их зерном из неизвестно как попавшей в их руки немецкой каски. Бабушка с удовольствием разбивала ореховую скорлупу железной скалкой, угощая внучек. А батюшка с той поры стал ходить не только на рыбалку, но и на охоту вооружившись не понятно откуда взявшимся карабином.
   Из редка по ночам над озером звучала губная гармошка, кто-то безуспешно разучивал фокстрот «Роза Мунда», хуторянки говорили что это младшая из русалочек, да иногда в лесу от скуки кидались шишками лешаки да цурюпопики.

   И я там был, мед пиво пил в рот не попало но на пол не упало.